Жизнь до и после
Учению о переселении души, о реинкарнации, о вечном перерождении в круговороте времен, наверное, столько же лет, сколько самому человечеству. В этом учении есть что-то притягательное, романтическое и, конечно же, таинственное, как и во всем, что имеет свой исток в Индии.
Душа не умирает после смерти тела, но продолжает жить в другом теле, в других образах и в других местах — пока не сольется с Единым Богом. Некоторые даже утверждают, что помнят свои прошлые жизни.
В лесах и дебрях Индии много чудесного, заворожившего в свое время Елену Блаватскую (и не только ее). «Хорошую религию придумали индусы», — шутил Владимир Высоцкий. Правда, он же говорил, что доподлинно знать о том, кем ты был в прошлом воплощении, увы, не дано.
Дмитрий Логинов пытается «подверстать» к учению о перерождении и
христианство. Однако учение Христа персоналистично, содержит идею личной ответственности за единожды прожитую жизнь. Таково оно, во всяком случае, по нынешнему толкованию Церкви. Но всегда ли так было?..
Сегодня принято думать, что христианство начисто отвергает идею
перерождения. Но вспомним, что говорил Иисус Христос об Иоанне Крестителе: «Он есть Илия, которому должно прийти; имеющий уши слышать — да слышит» (Мф. 11,14,15).
Эти слова Евангелия от Матфея приводят обыкновенно в
доказательство того, что учение Иисуса включало идею перерождения.
Но многие возражают: Сын Божий употребил здесь лишь выражение
образное. Он говорил о величии души Крестителя — не о том, что эта
же душа обитала некогда в теле Илии Пророка.
Но вспомним и еще из Евангелия: «Проходя, увидели человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Господи! Кто согрешил: он или родители его, что он родился слепым?» (Ин. 9,1,2).
На этот раз не отговориться, предположив образность. Апостолы
восприняли рождение слепым карою за грех, может быть, самого
рожденного. Когда же он-то успел согрешить? Не в утробе же матери!
Речь, следовательно, о грехах прошлой жизни.
Формулировка вопроса учениками показывает: беседовать со Христом, опираясь на идею перерождений, было для них делом обычным. Однако если идея эта присутствовала в учении Христа, апостолы должны были передавать ее дальше, своим ученикам. А те, или же ученики их учеников, могли оставить соответствующие богословские сочинения.
Таковые и в самом деле существуют. Наиболее известный
раннехристианский трактат, в котором утверждается, что душа может
воплощаться многажды, труд Оригена (II—III вв.) «О началах». Это
первое основополагающее сочинение по христианскому богословию (если не считать Ареопагитик, о времени написания которых спорят).
Апостольская преемственность Оригена не вызывает сомнений ни у
противников, ни у сторонников того взгляда, что Иисус принимал идею перерождений. Ведь Ориген был учеником Климента Александрийского. А Климент — воспитанником Пантена Стоика, а последний — учеником апостолов Иисуса: Петра, Иакова, Иоанна и Павла.
Стоявший у истоков христианского богословия Ориген утверждал
множественность воплощений одной души. При этом он еще и спорил с
примитивизмами той версии данного учения, которую сохранил Восток.
Так, Ориген подчеркивал, что хотя воплощается душа та же, но многое изменилось в ней со времени прошлой жизни, и мир будет предстоять ей уже другой (нельзя дважды войти в одну реку). А также Ориген отрицал возможность «перехода разумной природы в совершенно неразумную сущность» (Против Цельса. III, 75).
Коротко говоря, учение христианского богослова о множественности воплощений оказывается глубже многих восточных толков. И ближе к первоначальному строю ведения: к тому, который сохранила ведическая Русская Северная Традиция. Об этом мы подробнее скажем ниже.
Итак, ни Господь Иисус Христос, ни апостолы, ни ближайшие поколения учеников их не отрицали идею перерождения. Ее разделяли многие святые отцы I Вселенского (Никейского, 325 г.) Собора, осудившего арианство. Официальных возражений против идеи перерождения первые 500 лет по Р.Х. не зафиксировано.
Обратное утверждение прозвучало только в 553 году на Константинопольском Соборе. Не столько в результате богословского диспута, сколько соответственно требованию императора Юстиниана I, известного грубым вмешательством в дела Церкви.
Однако могут сказать: но ведь не во вмешательствах дело! Да,
исторические перипетии бывают разные. По-настоящему же важно одно: противоречит ли христианская догматика идее перерождения?
И — совместима ли суть христианского учения о душе с доктриной о
переселении ее в новое тело после смерти предшествующего?
Что же... на первый взгляд противоречия есть, и весьма серьезные.
Сегодня ведь почти любой христианин скажет: не в новое тело после
смерти попадает душа, но в рай, в чистилище или в ад. А иной
добавит: когда Сын Божий нисходил в ад, Он дал возможность грешникам покидать его по мере расплаты за содеянные грехи, а значит — теперь ада на деле уже и нет, а есть лишь рай и чистилище.
Но что они представляют собой, рай и ад? Они есть воздаяние за добро и зло. Идея перерождений — и это нельзя не видеть — представляет в точности то же самое. Воздаяние. Того, кто делал добро, кто почувствовал, что это есть такое — расти духовно (стремиться к стяжанию Духа Святого, если говорить в терминах православия и помнить поучения старца Серафима Саровского), ожидает счастливое воплощение.
Того же, кто причинял несчастия ближним, — воплощение
несчастливое. По сути, это те же самые рай и ад... не так ли?
Могут возразить: не совсем. Рай Божий — это мир вышний. А
преисподняя — она «где-то внизу», соответственно самому названию.
Учение же о перерождении обещает повторное воплощении в этом же
самом мире... Не очевидна ли разница?
Однако подобный вопрос вряд ли правомерен. Ибо не обязательно, чтобы в этом самом. Русский визионер и философ Даниил Андреев, который отчетливо помнил прошлые воплощения своей души, говорил: а что такое мир сей? Он лишь случайная остановка. Представьте:
трансконтинентальный экспресс тормозит посреди заброшенного
захолустного поля. И пассажиры вышли из вагонов размяться... и
позабыли вдруг почему-то, откуда и куда они едут.
И смотрят вокруг и думают, будто это поле представляет собою вообще все, что есть! На деле же существуют еще огромные города, леса, горы... Итак, помимо мира сего существует великое множество самых разных миров, которые расположены могут быть и «выше» сего, и «ниже». И знание о них получается именно в результате пробуждения у некоторых людей памяти об их прошлых жизнях.
Идею эту Андреев развертывает широко в труде «Роза Мира», который был написан в 1950-е годы, во время пребывания автора в заключении по причине политической неблагонадежности. Идея множественности миров, познаваемой в результате перерождения, не нова. Как это упоминалось выше, еще Ориген учил: мир, который откроется воплощаемой вновь душе, — будет уже другой мир. Так почему бы и не добавить: райский или же адский мир — по делам ее?
Собственно, так именно и понимал Ориген, в трудах которого мы имеем, по выражению В.В.Болотова, «первую систему христианского догматического богословия» («Лекции по истории древней Церкви». СПб., 1907).
Что можно видеть в итоге? Похоже, по вопросу посмертия у ведизма
(учение о перерождении является его составной частью) и христианства есть расхождения не по сути, а только по манере исповедания. О чем ведизм говорит обстоятельно и разбавленно, то подается христианским учением энергийно, сжато.
И это можно представить еще как последовательность во времени.
Ведизм и христианство суть исторические фазы развертывания учения о пути души, стадии осознания.
Что говорит о ее пути, к примеру, ведизм восточный? Сначала
человеческая душа стремится к завоеваниям (артха) и к удовольствиям (кама). Но постепенно, в процессе череды перевоплощений, праведность (дхарма) начинает представляться ей более важной целью. В итоге же очень долгого пути у души останется, предвосхищает ведизм, единственное из всех стремлений (мокша): вырваться из круговорота рождений и смертей, слиться с Богом...
Тысячелетиями мокша рассматривалась мудрецами как желанная цель, но слишком уж отдаленная и возвышенная. Как этот самый предел математической функции, к которому ее график бесконечно приближается...
Но вот родился Христос. И Он преодолел смерть, Он воскрес. Но этим
Он преодолел и рождение, слился с Богом («Я и Отец одно» — Ин.
10,30), оставил Землю (тот самый круговорот) и вознесся к Нему на
Небо.
Ведичество и христианство совпадают во мнении о цели пути души. Она, эта цель, есть окончательное единение со Всевышним.
Восточная ведическая традиция повествует об этом так: атма, отбросив майю, осознает себя Брахманом.
По сути, это есть то же самое, что вкладывает христианское учение в
понятие ОБОЖЕНИЕ души. Это слово — обожение — в христианстве
безоговорочно принято и употребляется святыми отцами со времен
святого Афанасия Великого (III—IV вв.).
Итак, одинакова цель, но различен путь. Точнее говоря — способы
прохождения пути. Восточный может быть уподоблен серпантину. То есть горной дороге, которая восходит постепенно, виток за витком
(воплощение за воплощением) на вершину. Путь христианский же — есть прямая. Он — вектор, он представляет собою трудный, но вертикальный подъем...
Концепция прямого пути — это, собственно, классика эзотерики. Ее
имели в арсенале многие Традиции древности. Но до Иисуса Христа она была учением сокровенным. До Него мудрецы не могли представить, как можно передать такую идею многим, не породив несуразнейших искажений.
Наверное, только Сын Божий и мог показать прямой путь к Своему Отцу. Так, чтобы его восприняли многие («Я есмь Путь» — Ин. 14,6). Вот именно такова позиция Оригена по поводу соотношения христианства и платонизма, как выражена она в VI книге его трактата «Против Цельса». Цельс утверждает высокомерно, что христианство это «платонизм для народа». И Ориген соглашается: да, можно сказать, что христианство это «особого рода платонизм». Но сразу же и подчеркивает: а в том и величайшее значение христианства, что оно — именно такой платонизм, который может быть для народа!
Последователи Христа, возможно, перестали бы говорить о
перевоплощениях и без вмешательства Юстиниана I. И вовсе не из-за
противоречия, будто бы, с Его основным учением. А только лишь по
причине, что если делается известно про прямой путь, кто будет
многословно толковать об окольном и тратить время?
Ведическое и христианское учения о посмертии ведут к одной цели.
Один путь пройден, или по крайней мере исчерпал свою значимость.
Тогда зачем бы этот незначимый поминать?
На это существует осязаемая причина. Ведь некоторые постулаты
христианства не только что не противоречат идее перерождения. Но,
более того, вне русла этого учения они не могут быть вразумительно
обоснованы.
Вот некоторые из них.
Молитва за грешника может облегчить его посмертную участь.
Потомки могут быть ответственны за грехи отцов.
Иисус Христос искупил грехи всего человечества. Как мы знаем из
духовной литературы, нередко христианский наставник предлагает
ученикам вопрос: чем надеетесь вы спастись? И правильный ответ
таков: крестным подвигом Господа Иисуса Христа!
Нельзя не видеть противоречие в этих утверждениях. Кажущееся по
крайней мере. Как это, что мои молитвы спасают грешника, который
другой человек, чем я? Не он же это молился, каялся... не он
осознал, а я! А он в это время оставался точно таким, как раньше. За
что же ему спасение?! И тем не менее мы можем видеть в любом
отечнике (патерике) следующее: молитвой старца такого-то встал с
ложа смертного великий грешник такой-то...
И, точно так же, как это дети могут быть наказуемы за грехи отцов?
Ведь не они согрешили! Официально Церковь не утверждает, правда,
такой ответственности. Однако духовенство не стремится пресечь в
народе ведение о ней, идущее из глубины веков и весьма широко
распространенное. (Оно распространено также и у нехристианских
народов. Вспомним хотя бы пресловутый вопль иудеев, требовавших
распять Христа. Когда Пилат умыл руки в знак, что не воспротивится
лишь в том случае, если не на нем будет кровь Праведника сего, то
иудеи вскричали: «на нас Его кровь и на детях наших» — Мф. 27,25.)
И — главное, может быть, — как это страданиями Иисуса Христа, вольно принятыми, искуплены грехи человечества? Не человечество же побывало на том Кресте, но Сын Божий!
Да, могут согласиться, возможно, обоснование некоторых христианских догматов не представляется очевидным. Но чем тут может помочь учение о переселении душ?
Мы здесь подходим к самому сокровенному. Та версия учения о
перерождении, которую сохранил Восток, действительно не может
помочь. Но есть и более древняя его версия. Ее сохранила Русская
Северная Традиция.
Восток осведомлен о своей преемственности у Севера. По крайней мере о ней написаны труды представителями его религии и науки. Так, ученый и брахман Балгангадхар Тилак (1856—1920) известен своим трактатом «Арктическая родина в Ведах». Ученый с мировым именем, санскритолог Дурга Прасад Шастри, путешествуя по России, нашел, что северорусский говор представляет собой... наидревнейшую форму санскрита. Об этом он и доложил на конференции в Газибаде (1964). Как могут быть объяснены подобные факты? Предания руссов и Велесова Книга сохранили сведения о великом походе князя Яруны на Индостан, предпринятом около восьмого тысячелетия до нашей эры.
Итак, Восток, возможно, унаследовал свой ведизм от Севера. И в том
числе, вероятно, идею перерождения. Но кое-что из этого учения он
перенимать не стал или же не сумел сохранить. А именно: знание о
том, что перерождающийся Дух — един.
Впрочем, отчетливый отголосок этого понимания сохраняется в
индуистском ведизме и по сей день. Его хранит наиболее древняя и
консервативная школа индуизма — Веданта. Последователи этого толка учат о мировой душе (Атман).
Однако даже они не в состоянии объяснить: как именно получается, что душа всего сущего в бытии — едина?
Русская Северная Традиция сохранила ответ на этот вопрос. Он состоит в следующем: единство получается потому, что вектор перерождения может быть направлен не только в будущее, но и в прошлое. Конечно же, наши предки едва ли использовали такие выражения, как «вектор».
Старинный русский сказ повествует: «Жили мы вместе с дедом, а батька мой тогда еще не родился». Сей сказ получил у скоморохов присловье: «Не хочешь — не слушай». По-видимому, это было своеобразным тестом на выявление пытливых умов.
Да, скоморохи средневековой Руси довели до совершенства искусство передавать сокровенное ведение под видом шутки. Идея о
разнонаправленности вектора позволяет представить путь, которым идет перерождающаяся душа, отнюдь не в качестве однообразного дрейфа по направлению времени. Но — как живой клубок. Дух, существующий одновременно» в прошлом, настоящем и будущем. Как тут не вспомнить утверждение Оригена (а до него — Платона): для Бога не существует завтра или вчера, Он есть всеобъемлющее Сегодня...
Дух, перерождающийся, един. (И ведение о едином Духе сохранили, что интересно, жители Алеутского архипелага, о чем сообщал просветитель их епископ Иоанн императору Николаю I. А также и ряд племен аборигенов Североамериканского континента — по сообщениям католических миссионеров.) Дух един по своей сути — в каком бы ни представал обличии. В этом смысле — мы все есть перевоплощения друг друга: каждый воплощение каждого — «будущее» воплощение или "прошлое"...
В наше время, в кулуарах научных конференций — кажется, с легкой
руки физиков-теоретиков — прижился вот такой полушутливый вопрос: достаточно ли эта теория безумна, чтобы быть истиной? Мы сегодня, заглядывая в глубины прошлого, вдруг обнаруживаем «теорию», о степени «безумности» которой вряд ли компетентен судить век сей.
Но почему же мы сегодня к этим глубинам все-таки обращаемся?
Во многом — благодаря прогрессу исследовательских технологий.
Воспоминания о прошлых жизнях изучают ныне систематически и
серьезно.
Родилась даже новая научная дисциплина — трансперсональная
психология. Она получила международное признание, эта наука,
занимающаяся случаями пробуждения глубинной памяти.
Воспоминания о прошлых жизнях тестируются на подлинность (для этого разработаны надежные проверяемые методики), вносятся в электронные базы данных, и базы эти растут... И вот, при сопоставлении данных по прошлым жизням, вдруг выявляются парадоксы.
Какие именно? Об этом я рассказываю подробно в книге «Русская Тайна. ПЕРЕРОЖДЕНИЕ» (М.: Альва-Первая, 2006).
На самом деле это не парадоксы. Естественные следствия древней истины, что все мы едины в Духе... Все новое, как известно, суть хорошо забытое старое. Артур Шопенгауэр написал в книге «Свобода воли и нравственность»: «Моя истинная, внутренняя сущность существует в каждом живущем столько же непосредственно, как именно обнаруживается она в самосознании моем самому лишь мне».
Такое философское прозрение есть, наверное, наиболее глубокое из
возможных. Но суть его не нова.
Еще Иисус Христос говорил: «возлюби ближнего КАК САМОГО СЕБЯ» (Мк. 12,31).
Сейчас это понимают лишь как выражение предельности степени требуемой любви (а некоторые — например, Ганс Селье, физиолог с мировым именем — по этому поводу говорят, что христианство требует невозможного).
Но только ли в таком смысле воспринимали речение Иисуса ученики Его? В апостольских посланиях видим: «Он [Иисус] есть мир, СОДЕЛЫВАЮЩИЙ ИЗ ДВУХ ОДНО, и разрушающий стоящую посреди преграду» (Ефес. 1,14).
А также и еще: «уже и не я живу, но живет во мне Иисус Христос»
(Галат. 2,20). Мы говорили выше о христианских догматах, которые не
имеют, вроде бы, очевидного обоснования. Но ведение о перерождении — в северной его версии, то есть в той, которая не забыла, что перерождающийся Дух суть ЕДИН, — она дает обоснование этим догматам.
И похоже, Ориген, упоминавшийся выше неоднократно, ведал об этом. Не потому ли настаивал на апокатастасисе, то есть на неизбежности — а не только возможности — единого спасения ВСЕХ в абсолютном «конце времен»?
У Оригена имеется также и утверждение о том, что Адам есть
прежний Христос, а Христос есть новый Адам. «Адам» суть
собирательное именование человечества. «Прежний» и «новый» — это не обозначения времени в обычном смысле. Имеются в виду
последовательные этапы приближения души к Творцу, к осознанию Его Отцом.
Учение о переселении души было распространено, конечно, не только в Индии.
Туда, как об этом говорилось выше, оно, весьма вероятно, было
принесено древними руссами с евразийского Севера. На Западе же о
реинкарнации знали друиды кельтов, а на Востоке понятие о ней
включал синтоизм.
Древние греки имели стройное учение о метемпсихозе, представленное в трудах Платона и воззрениями пифагорейской школы. Идею перерождения помнили и народы, священной книгой которых была Авеста.
Поэтому когда на земли зороастрийцев пришел ислам, ведение о ней все равно сохранилось в исповедании друзов и даже в некоторых суфийских толках.
О переселении душ знают аборигены Австралии, обеих Америк,
Африки...
Словом, перерождение, вероятно, сохранившийся фрагмент древней
религии, которая была унаследована, согласно воззрениям эзотериков, от некой высокоразвитой исчезнувшей цивилизации прошлого...
Такого же распространения и древности, впрочем, идея Богосыновства.
Идея Триединства Всевышнего Бога испокон сохранялась руссами,
поклонявшимися Великому Триглаву, и другими народами. Два эти
древних богословских учения обрели могущество и полноту и
восстановили исконную нераздельность, когда оказались очищены
христианством от многовековых наслоений тьмы. И в первые века
христианства это же самое можно было сказать и об идее перерождения.
Можно ли будет сказать о ней это в последующие века? Кто знает...
Все возвращается на круги своя. Все дышит, по временам удаляясь от
своего истока и позже вновь обретая его же на другом уровне...
Дмитрий Логинов (НиР №10)